Насилие – цвет сезона: «Мальчишки из “Никеля”» Колсона Уайтхеда
Обзор книги «Мальчишки из “Никеля”» Колсона Уайтхеда (лауреата Букеровской премии)
Автор статьи: Татьяна Шорохова
Непросто писать о романе, повествующем о систематическом насилии над чернокожими в Америке, находясь в России, да еще и будучи белой женщиной. Но Татьяна Шорохова прочитала «Мальчишек из “Никеля”» залпом за один день и рекомендует вам сделать то же самое.
«Мальчишек» запросто мог бы написать Стивен Кинг. По сути, у него есть очень похожая книга, «Институт», вышедшая за год до романа Уайтхеда. Обе истории – про хороших и очень умных мальчиков, которые оказываются в закрытом учреждении, где с детьми обращаются не плохо, а очень плохо. Оба героя находят способ бежать. Но, как говорится, есть нюанс.
Книга Уайтхеда начинается как заправский триллер: где-то в наше время на территории исправительной школы имени Тревора Никеля во Флориде находят тайное захоронение. 43 мальчика, из которых большинство погибли во время пожара еще в 1920-х, а остальные, судя по останкам, были зверски замучены. «Выпускники» школы организовывают нечто вроде группы поддержки, в которой вспоминают ужасы былых дней. На всё это смотрит из Нью-Йорка Элвуд Кёртис, никелевец, чья судьба и становится центральной в романе.
Брошенный родителями на попечение бабушки, Элвуд обожает слушать речи Мартина Лютера Кинга – он говорит с ним на языке, который герою незнаком, но постепенно взращивает в мальчике обостренное чувство справедливости, подсказывая нужные слова. Гарриет, хлебнувшая горя в свое время, воспитывает внука «хорошим негром»: «строгое бабушкино воспитание сразу бросалось в глаза. Элвуд был трудолюбив и умен, настоящая гордость своего народа». Бабка спит с мачете под подушкой, на случай воров, и внук уверен, что она ничего не боится. Но на самом деле Гарриет считает, что выскочки платят сполна, а вся ее жизнь подпитывается страхом, как топливом. Ее фундаментальная добродетель – трудолюбие, ведь тот, кто работает, не ходит на демонстрации и забастовки. Разумеется, Элвуд начинает посещать акции протеста и очаровывается всеми этими юношами и девушками с горящими глазами.
В Америке Джима Кроу, Америке белых людей, Америке, подавляющей чернокожих, Элвуд обретает чувство собственного достоинства, которое в дальнейшем обернется для него трагедией.
Прототипом «Никеля» выступила совершенно реальная школа для мальчиков Артура Г. Дозье в городе Марианна, штат Флорида. Как туда попадали? Уайтхед говорит так: «В середине XIX века реформаторы пытались придумать, как предотвратить уголовную ответственность несовершеннолетних правонарушителей. Сажать вместе со взрослыми их было нельзя, и так появились исправительные школы, в которых день учились, день работали, приобретая какие-то навыки, что-то мастерили руками. Таким образом, подросток мог исправиться. Разумеется, сразу же после открытия первых таких школ, посыпались истории абьюза над учениками. Не все из них были правонарушителями, некоторые просто оказывались сиротами или находились на попечении государства».
Уайтхед успевает в своей короткой (меньше 300 страниц) книге не только ярко выписать существование Элвуда в «Никеле», но и подарить ему прекрасного компаньона, циника Тёрнера, способного нажраться стирального порошка, лишь бы попасть в лазарет и выспаться. Щуплый очкарик Элвуд, которого так и притягивают неприятности, оказывается у врача после ужасного наказания в «Белом доме», где бьют плетьми под жужжание вентилятора. После этого «урока» Элвуд делает новый вывод: «не существует никакой иерархической системы, которая регулирует уровень человеческой жестокости в «Никеле», а есть только беспредельная злоба, не имеющая отношения к конкретным людям». Другая мысль: «Насилие – вот единственный рычаг, способный сдвинуть Землю». Как бы Элвуд ни старался «не отсвечивать», насилие находит его. Он обманывает себя, полагая, что перехитрит «Никель», но одолеть сложившуюся за долгие годы систему нереально. Особенно когда ты чернокожий подросток.
Роман Уайтхеда мог бы изобиловать сценами невероятной жестокости, но вместо этого автор акцентирует внимание читателя на переменах в Элвуде и Тёрнере, на их отношениях и на маленьких радостях подростков – от неожиданного вкусного ужина до боксерских матчей. Так как бокс, этот вечный маяк надежды для простых американских мальчишек, позволяет выбиться в люди – не зря мы уже много лет смотрим спортивные драмы, ведь Голливуд прекрасно понимает, откуда начинается американская мечта.
«Педагогическую поэму» Макаренко мы читали в школе: я помню, что там тоже речь шла о возвращении в общество несовершеннолетних преступников и сирот. А еще я помню свои ощущения – насилие в книге присутствовало совершенно незаметно, едва намекая на себя и не напрашиваясь на осуждение. В отличие от Макаренко, Уайтхед прекрасно понимает, какая судьба ждет человека после таких исправительных учреждений. Спойлер: тяжелая.
Как и в случае со школой Дозье, никто из надзирателей в «Никеле» не получает по заслугам – все акторы насилия (физического, сексуального, морального) успевают состариться и мирно умереть в своих постелях. К счастью, Уайтхед очень скупо описывает мучителей мальчиков. Почему они такие? Какая разница? Их действия нельзя оправдать никакими историями становления.
Периодически повествование ныряет в 1970-е, 1980-е и в начало десятых – мы следим за судьбой Элвуда, за его попытками наладить жизнь, найти любовь и осознать свое место в мире. И даже если вы будете читать очень-очень внимательно, финальный твист ударит вас обухом по голове. Напоминаю, эту книгу вполне мог написать Стивен Кинг, а Колсон Уайтхед очень любит Кинга.
Вы спросите, насколько российскому читателю интересна история о страданиях чернокожих ребят в американском исправительном учреждении середины прошлого века? Тут можно было бы еще вспомнить про великолепную «Подземную железную дорогу», про Пулитцеровские премии автора, но дело в том, что, как и все по-настоящему талантливые писатели, Уайтхед пишет о прошлом, но подразумевает настоящее. И как в Америке до сих пор очень непросто быть чернокожим мальчишкой, так и во всем мире очень сложно жить с обостренным чувством справедливости.
