Он начал писать в далеких 1980-х и с тех пор стал одним из самых известных современных российских фантастов. Его книги переносятся на большие экраны (чего стоит лишь «Ночной дозор», собравший в кинопрокате больше 1 млн долларов, что по временам нулевых было внушительным достижением для российского кинематографа), а одно упоминание имени автора собирает тысячи лайков в социальных сетях.
В этом подкасте мы расскажем вам историю Сергея Лукьяненко, поговорим о его любимых книгах, не оставим без внимания уже вышедшие, а также будущие экранизации книг и вишенку на торте – «Вечный дозор», который выйдет уже в этом году!
«Круче, чем в Голливуде» — подкаст об удивительных историях человеческих судеб, которые способны дать фору многомиллионным экранизациям. Ни капли вымысла: только реальные случаи из жизни, рассказанные от первого лица.
С полным выпуском можно ознакомиться на нашем сайте, либо на любой из других платформ: Apple Music | VK
Константин Орищенко: Сергей, сейчас вы по праву считаетесь одним из самых известных (если не самым) российских фантастов. Ваши книги экранизируются, по их мотивам запускают видеоигры. Расскажите, как начался ваш творческий путь?
Сергей Лукьяненко: Начался он, как это обычно бывает, с чтения фантастики. Я ее любил с детства, с дошкольного еще даже возраста. Лет в 5-6 прочитал «Страну багровых туч», «Туманность Андромеды», и это было, конечно, потрясающее впечатление для ребенка. Далее, я фантастику любил все школьные годы. Читал я вообще много, но упомянутый выше жанр предпочитал всей прочей литературе. И я напомню, что это было давно, тогда не существовало ни интернета, ни ПК, книги тоже достать было нелегко – был такой книжный голод, дефицит. Выходило не очень многое, и даже за тем, что выходило, приходилось охотиться. Я читал, я любил фантастику, я даже, когда пошел в институт, организовал клуб любителей фантастики. Это была такая популярная тогда форма общения – организовывать КЛФ (клуб любителей фантастики). Я примерно в тоже время начал сам пробовать писать. Начал я совершенно случайно. Я хотел что-то прочитать, но у меня не нашлось никакой книги, и я подумал: а почему бы не написать что-нибудь самому? Взял тетрадку, ручку и написал за вечер два или три рассказа.
Один из них, кстати, до сих пор в сборниках публикуется. Это такой короткий рассказик «За лесом, где подлый враг». Он и был одним из первых, которые у меня напечатали в журнале «Уральский следопыт». Я был очень ободрен этим успехом и тем, что рассказы стали публиковать. Я писал их все больше и больше, пробовал писать повести, романы. Разумеется, первые были совершенно ужасными. Я потом как-то пробовал перечитать те вещи, и, скажу честно, если бы ко мне пришел молодой автор и показал такой роман, как тот, что я написал первым, я бы сказал, что не надо там никого мучить и у вас ничего не получится. Но количество в любом случае в качество переходит, если что-то есть. И любой писатель нуждается в том, чтобы набивать руку, и особенно молодой. Так получилось, что к окончанию медицинского института, где я учился, у меня уже было несколько вышедших книжек, множество рассказов, и, собственно говоря, я уже понимал, что работать буду не врачом, а буду писать.
Константин Орищенко: Причем слышал такой интересный факт, что один из своих первых рассказов (я так понимаю, тот, о котором вы сейчас говорили) вы написали от скуки. Просто потому, что в тот момент было нечего делать.
Сергей Лукьяненко: Да я, собственно, это же и сказал, что не было ничего интересного, что можно было прочитать, ничего интересного не шло в кино, по телевизору тогда было две или три программы, то есть заняться было нечем. Можно было, конечно, поучить анатомию (я учился тогда на первом курсе мединститута), но как-то такая удивительная мысль в голову не пришла, поэтому я решил написать что-нибудь фантастическое. По сути говоря, скука послужила таким толчком. Я боюсь, что если бы я пробовал начать писать сейчас, при том изобилии книг, фильмов, игр, которые существуют, то у меня бы руки до этого не дошли.
Константин Орищенко: Раз уж наш подкаст называется «Круче, чем в Голливуде», не могли бы вы поделиться с нашими слушателями какой-то яркой историей из вашей жизни, которая по своему накалу могла бы дать фору многомиллионным экранизациям?
Сергей Лукьяненко: Знаете, это, конечно, сложно. Круче, чем в Голливуде, пережить в жизни историю, наверное, невозможно. Если посмотреть на современное голливудское кино, то это сплошной аттракцион. Но знаете, историй было много, истории были интересные, печальные, веселые, но что-то такое, совсем уж суперкрутое, наверное, не происходило. На самом деле жизнь писателя-фантаста – это довольно скучная жизнь, поскольку вся работа проходит за письменным столом. Есть, конечно, у нас писатели, которые, помимо написания книг, увлекаются восхождениями горными или служат где-то в горячих точках и т.д., но я к их числу не отношусь. То есть я все приключения переживаю все-таки на страницах своих книг.
Константин Орищенко: Это, конечно, здорово.
Сергей Лукьяненко: Ну это удобней.
Константин Орищенко: Такая форма бегства от реальности в некоторой степени.
Сергей Лукьяненко: Фантастика – да, это в любом случае эскапизм определенный, бегство от реальности. Читаешь ты ее или пишешь. Писатель, по сути, пытается рассказать какую-то историю, он ее облекает в ту или иную форму, иногда фантастическую, иногда реалистическую. Но в любом случае, когда автор что-то рассказывает, то это в первую очередь попытка рассказать о своем отношении к реальному миру. Фантасты тут не исключение, но, конечно, есть и те, кто пишут исключительно ради заработка, ради денег. Это тоже работа своего рода, так почему бы и нет? Существуют фильмы, которые являются шедеврами, и существуют просто боевики, которые служат для того, чтобы потратить пару часов, развлечься, посмотреть за вечерним бокалом вина.
Какие книги читает Сергей Лукьяненко?
Константин Орищенко: Каждому свое, как говорится. Расскажите, пожалуйста, какие книги оказали на вас влияние как на автора? Например, на вашем сайте в разделе, посвященном биографии, я видел, что вы сами охарактеризовываете свое творчество на начальных этапах как некое подражание Роберту Хайнлайну. Какое влияние на вас оказал этот классик научной фантастики?
Сергей Лукьяненко: В какой-то мере, да, и Хайнлайн. Я очень люблю его книги, это автор действительно сильный, интересный, очень разносторонний. Я бы сказал, что существует два таких Хайнлайна: есть Хайнлайн как автор детских, молодежных книг, которые достаточно простые, популяризирующие науку, космос и т.д. А есть Хайнлайн – автор серьезных, философских и порой скандальных произведений, автор очень взрослый. Вот это, наверное, мне нравится до сих пор. То, что он может быть разным. Но я бы назвал и множество других авторов. Это и Стивен Кинг. Считаю его во многом фантастом, а не только автором ужастиков. Это и Станислав Лем – писатель очень интересный, глубокий, замечательный. И братья Стругацкие, и множество других наших и зарубежных писателей. На самом деле в фантастике очень трудно выделить одно-два имени и сказать, что вот этот человек оказал на меня все влияние. Поначалу, конечно, любой автор начинает кому-то подражать.
Я в чем-то подражал Стругацким, я в чем-то подражал Владиславу Крапивину – это такой детский писатель и фантаст. Подражал и Хайнлайну, и всем остальным. То есть все прочитанные авторы накладывают какой-то отпечаток, писатель начинающий пробует себя, пытается спорить с этими авторитетами, подражать. Причем зачастую и спорить, и подражать одновременно. Но потом, рано или поздно, возникает момент, когда ты начинаешь вырабатывать собственный стиль, собственный язык и появляется какое-то свое ощущение текста. Читатель это тоже чувствует. Я часто говорю, что хочу, чтобы, когда человек берет мою книжку, он не знал заранее, о чем она будет. Она может быть научная, она может быть фэнтезийная, она может быть более детской или более взрослой, но в любом случае я хочу, чтобы по первым же строчкам он понял, что это – книга Лукьяненко, чтобы он почувствовал стиль, наверное.
Константин Орищенко: В одном из ваших недавних романов – «Ловец видений» – есть несколько аллюзий на произведения Говарда Филлипса Лавкрафта. Как вообще появилась идея сделать отсылки именно к его творчеству?
Сергей Лукьяненко: Дело в том, что там действие происходит в мире сновидений. Если мы говорим о такой реальности сна, пытаемся себе этот мир представить как некий реальный мир, то мы без Лавкрафта не обойдемся, потому что у него есть множество произведений, где пересекаются реальный мир и сновидения, у него есть замечательный роман «Зов Кадафа неведомого», или «В поисках неведомого Кадафа» (по-разному переводят). Поэтому я, разумеется, не мог не сделать такой реверанс в сторону этого автора и даже сделал его одним из персонажей, главных демиургов этого мира.
Константин Орищенко: Как вообще относитесь к литературе ужасов как к жанру? Вы уже говорили про Стивена Кинга, сейчас мы вкратце обсудили Лавкрафта. Двух авторов из двух разных временных эпох, которые являются олицетворением этого жанра.
Сергей Лукьяненко: Да, есть еще много имен, но это такие столпы. Знаете, я не то чтобы фанат литературы ужасов, то есть я знаю людей, которые читают только ужастики, и это им доставляет какую-то радость. Я, скорее, спокойно отношусь к использованию ужасов как приема, а когда это делается мастерски, то, на мой взгляд, это все искупает и можно смело читать, несмотря на творящиеся кошмары. Вот Стивен Кинг это умеет, например, очень хорошо делать. Понимаете, ужасы могут быть разные: это могут быть такие физиологические мрачные ужасы, где сдирают кожу, жуют заживо, какие-то скользкие твари выползают и идет такое физиологическое нагнетание страха, лезут какие-то мрачные пауки гигантские. А бывает литература ужасов, когда возникает просто ощущение медленно засасывающего кошмара в самых обычных вещах. Вот это умеет Стивен Кинг, прекрасно умеет. Лавкрафт скорее тяготеет к каким-то более физиологическим воплощениям кошмаров, но у него тоже есть этот момент, когда обычная нормальная жизнь внезапно ломается и появляется что-то чудовищное. На мой взгляд, такая литература – это очень интересный пласт литературы в целом. Она проявляется и в том, что мы называем большой литературой. Вспомним хотя бы Гоголя: у него есть множество рассказов из цикла про Диканьку, которые являются полноценными ужастиками, при этом не переставая быть и большой литературой.
Константин Орищенко: Да, безусловно, это довольно популярный прием, который использовался многими классиками. Достаточно вспомнить Эдгара Аллана По.
Сергей Лукьяненко: По – это тоже один из мастеров, столпов. «Падение дома Ашеров», «Убийство на улице Морг», «Повесть о приключениях Артура Гордона Пима» – это вещи, которые действительно вызывают и сейчас некий мороз по коже. Если особенно их читать в соответствующем настроении.
Константин Орищенко: Есть ли современные авторы-фантасты, которыми вы искренне восторгаетесь?
Сергей Лукьяненко: Я очень люблю книги Терри Пратчетта. Это, на мой взгляд, замечательный и великолепный писатель-фантаст британский. Он, к сожалению, уже ушел из жизни. Мне нравятся книги валлийского автора Джаспера Ффорде, у него совершенно фантасмагорическая фантастика, где сплетается воедино все: путешествия во времени, клонированные птицы додо и динозавры, погружение в литературные миры, ожившие литературные герои. Да все, что только можно придумать! Например, есть такой замечательный цикл у него — «Приключения Четверг Нонетот» (это имя и фамилия). Это очень интересно, но, к моему глубокому огорчению, я понимаю, что далеко не каждый читатель способен воспринять этот текст, потому что, чтобы читать этот цикл, нужно хорошо знать английскую литературу. Нужно понимать всю ту огромную массу аллюзий и отсылок, которые там есть. Так что, если вы в английской литературе разбираетесь, искренне рекомендую Джаспера Ффорде, он великолепный стилист, мастер строения совершенно невозможных миров, но это чтение сложное.
Константин Орищенко: Видел, как вы говорили в одном из интервью, что можете за раз прочитать 300, иногда даже 400 страниц книги, если она вас зацепит. Сколько обычно времени уходит на такое чтение?
Сергей Лукьяненко: Да. Часа 3-4.
Константин Орищенко: Это, конечно, быстро.
Сергей Лукьяненко: Я быстро читаю. На самом деле, я в детстве мог пойти в библиотечку районную, взять там 3 книжки с утра, прочитать их к вечеру, прибежать и перед закрытием библиотеки поменять их на 3 новые, чтобы было что почитать вечером и ночью. Несколько раз возмущенные библиотекари, решившие, что я просто для чего-то раздуваю себе формуляр, устраивали мне такой допрос с пристрастием: «О чем говорится в этой книге? А в этой?» Зато когда убеждались, что я действительно их читаю с такой скоростью, то открывали предо мной какие-то секретные полки, ящики, где лежали самые редкие книжки, которые на дом не выдавались, и разрешали брать их!
Константин Орищенко: Я думаю, что многие поклонники чтения позавидовали бы такой скорости.
Сергей Лукьяненко: С одной стороны – да, а с другой – быстрое чтение хорошо для книг среднего уровня, то есть понятно, что плохие книги просто не читаешь. В детстве я был упертый и мог прочитать самую нудную книгу по принципу: ну я же ее начал читать, надо закончить! Со временем я понял, что это необязательно, что не каждая книга достойна прочтения до конца. Но если книга очень хорошая, то ее, конечно, читаешь медленнее. Если там действительно есть глубокий смысл, если там есть очень хороший литературный язык, ну тогда, конечно, за 3 часа книжку не осилишь. Это часов 5-6 надо.
Константин Орищенко: Как говорится, жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на скучные книги.
Сергей Лукьяненко: Да, я когда захожу в книжный магазин, а я вообще боюсь это делать, потому что я захожу, смотрю на эти бесконечные полки, на ряды книг – одной фантастики там 3 стены разноцветных обложек – и каждый раз думаю: «Господи, что же я делаю? Зачем вообще пишу? Сколько можно это все придумывать, зачем это нужно!?» Но потом придешь домой, успокоишься, начнешь писать дальше, почитаешь отзывы читателей и понимаешь: наверное, все-таки нужно. Хорошо помогает взять в книжном магазине наугад десяток книжек, открыть, полистать и понять, что все десять – это шлак.
Константин Орищенко: Ну или, наоборот, повезет.
Сергей Лукьяненко: Бывает, но это редко. Скажу честно, 90 %, а может и 99 % всего издаваемого – это очень плохая литература. Это неизбежно: нужен планктон, чтобы водились киты. Но для кого-то и плохая книга может оказаться хорошей. Все ведь зависит от общей начитанности, и если у человека за плечами 10 прочитанных книг, то какая-нибудь книга «Горбатый против Сопливого в эльфийском мире черного властелина» может оказать на него прекрасное впечатление, и он поймет, что вот здесь сосредоточена вся мудрость жизни, и будет радостно советовать друзьям. Ну а когда человек прочитал несколько тысяч или несколько десятков тысяч книг, то тут, наверное, уже поневоле включается какой-то фильтр.
Константин Орищенко: Это вы сейчас на ходу придумали такое красноречивое название или же нет?
Сергей Лукьяненко: На ходу, конечно. Я могу эту книгу придумать всю на ходу. Вести сюжет, текст. Только успевай записывать!
Константин Орищенко: Но для этого нам потребуется уже другой подкаст. Я думаю, что времени не хватит точно. А можете вспомнить, когда в последний раз у вас было такое, прямо запойное, чтение? И какое это было произведение?
Сергей Лукьяненко: Последний раз я с очень большим удовольствием прочитал подряд пару книжек Марты Уэллс – это американская писательница, у нее есть цикл «Дневники Киллербота». Научная фантастика, такая любопытная, своеобразная, она мне очень хорошо зашла. Фамилия знаменитая, но к английскому писателю Уэллсу, который, наверное, придумал все темы современной фантастики, она отношения не имеет. Однако не посрамила однофамильца.
На самом деле, сейчас смешное довольно состояние дел в американской фантастике, там тоже вовсю работает «повесточка», то есть нужно как можно больше авторов женского пола, огромное количество призов получают писательницы-женщины, которые, на мой взгляд, пишут не самую выдающуюся фантастику. Но Марта Уэллс к их числу не относится, она пишет хорошую фантастику без всяких скидок на пол и так далее.
Константин Орищенко: Летом 2019 года вы вновь вернулись к научной фантастике, опубликовав космооперу «Порог». Недавно вышла еще одна часть. Плюс, относительно недавно вы написали «Три дня Индиго», где присутствовали элементы похожего жанра, правда, с уклоном в постапокалипсис. Причем и в «Трех днях Индиго», и в предшествующем им «Квази», который выходил в 2016 году, вы также делали упор и на остросюжетную составляющую. Как появилась идея миксовать такие жанры?
Сергей Лукьяненко: Я стараюсь «перекладываться», то есть написать фэнтези 1-2 романа, потом – научную фантастику или наоборот. Вот я почувствовал, что хочется написать научную фантастику, – написал «Порог», написал «Предел». Это трилогия, то есть будет третья книга. Но в прошлом году, в январе, меня что-то «стукнуло», я сел и, вместо того чтобы заканчивать последний, давно обещанный «дозорный» роман, написал три романа из нового цикла. Это «Семь дней до Мегиддо», «Три дня Индиго», «Месяц за Рубиконом». Потом выдохнул, сказал себе: «Все, этот цикл закончился». А потом, в начале этого года, сел и сейчас пишу четвертую книгу под названием «Лето волонтера».
Это тоже научная фантастика, но она замаскирована под постапокалипсис. И я честно скажу, что это такая маскировка, позволяющая легче дойти до читателя. В этой обертке из постапокалипсиса можно рассказывать гораздо более серьезные вещи, чем это обычно делается. А по сути это научная фантастика, довольно даже твердая, несмотря на такое начало в разрушенной Москве, над которой в небе летают осколки Луны и так далее. Мне понравилось, я понял, что соскучился по научной фантастике. Ну а насчет остросюжетности, я ею никогда не пренебрегал, а здесь как-то разрешил себе оторваться: если раньше я позволял себе глав 5-6 спокойных приключений и рассуждений, то здесь у меня герою спокойно посидеть не удавалось.
О цикле «Дозоров»
Константин Орищенко: Как создавался «Ночной дозор»?
Сергей Лукьяненко: «Ночной дозор» как раз создавался из подобной перекладки, то есть я написал «Лабиринт отражений», написал «Звезды – холодные игрушки», перед этим тоже была какая-то научно-фантастическая вещь. И я понял, что немного устал от космических кораблей и бластеров, путешествий на другие планеты. Я решил написать фэнтези, начал придумывать сюжет. Решил, что это будет сюжет про такую магическую полицию, стражу, ночной дозор. Изначально думал, что это будет какое-то средневековье, а потом поймал себя на том, что я очень плохо себе представляю быт людей в такую фэнтезийную эпоху. Банально: были уже изобретены ложки или зачерпывали какими-то половниками? Были там вилки за столом или с ножа все ели? Пуговицы придумали или завязочки? В туалете что использовали вместо туалетной бумаги? То есть каждая деталь быта сразу начинала вопить: «Как ты это собираешься описывать?» И я понял, что мне сейчас придется либо сесть и месяцок почитать специальную литературу, представить себе жизнь людей в феодально-средневековом обществе, либо надо всех тех волшебников, колдунов, вампиров переносить куда-то в более понятный мне мир. Ну и возникла идея перенести их в наши дни. Я пришел к издателю, сказал что собираюсь писать такую вещь. Издатель отговаривал некоторое время. Сказал: «Да зачем, кому это будет интересно? Все привыкли, что у тебя научная фантастика». Но я настоял на своем и не ошибся. Оказалось, что идея скрестить магию и сотовые телефоны – это очень хорошая идея. Тогда еще не было даже городского фэнтези, как сейчас это общее и делается всеми налево и направо, а волшебники живут в каждом городе. В ту пору это было очень необычно, очень свежо, и читателю очень понравилось. Понимаете, такое помещение магии в современный мир, дает волшебный эффект, оно дает эффект, как я его называю, «двери в стене», когда ты все время ходишь мимо какой-то двери, и если ты ее откроешь, то за ней будет другой мир. Он рядом, а ты просто его не замечаешь. Читателю всегда хочется поверить в существование такой волшебной двери.
Константин Орищенко: Причем, как я понимаю, эта идея появилась в вашей голове далеко не сразу. То есть сначала были какие-то абстрактные образы, какое-то общее понимание. Но помните ли тот день, когда в голове возникла четкая идея, что это будет именно тот «Ночной дозор», который мы все сейчас видим?
Сергей Лукьяненко: Там все развивалось постепенно. Я решил, что пишу историю о магах и волшебниках, которые живут в наши дни. Подумал, что это будет какая-то детективная история, а если детективная, то главный герой – волшебник, но сыщик. Для того чтобы ему было не слишком просто, он должен быть довольно средним волшебником. Его отправляют на задание. А мне нужно многое показать, рассказать читателю, ввести его в этот мир, и значит, главный герой должен быть не очень опытным, чтобы читатель вместе с ним открывал для себя все происходящее. Он волшебник, но в этой волшебной организации он работает «на подхвате», то есть он, например, программист. Занимается программами, а тут ему говорят: «Хватит сидеть, поработай нормально, полови вампиров». Вампиры – это хорошо, вампиры – это мифология сразу, огромный культурный пласт. Нужен еще какой-то внутренний конфликт. О, а у него соседи – вампиры, они законопослушные, а тут нужно других вампиров ловить, которые нарушили все договоры, напали на ребенка и т.д. И вот так начинает выстраиваться этот сюжет. Я жил тогда на метро ВДНХ и, возвращаясь домой, представил, как поднимаюсь по этому длинному эскалатору, выхожу, прохожу мимо ларьков (там продавали тогда дешевую водку в полиэтиленовых стаканчиках и бутылочках), и у меня вдруг возникла ехидная мысль, что герой плохо готов к схватке с вампирами, но он берет эту бутылку водки и плещет на вампира, потому что вампиры алкоголь не переносят. Ну такая замена святой воды, по сути. Так и выстраивалась эта начальная сцена, а после этого уже герои оживают, начинают себя вести сами и дальше уже даже упираются, когда я что-то делаю не так. Я чувствую их сопротивление неправильным поступкам с моей стороны. Так вот все это и раскручивалось, я изначально не знал всю структуру. Когда начал писать, я не знал, что там есть еще и дневной дозор, понял это только к концу первой главы, что есть ночной и есть дневной. Фамилии персонажей я брал вообще очень просто: открыл наугад мифологический словарь, смотрю: Гессер – мифологический, культурный герой, борец с чудовищами, защитник людей от сил тьмы – мой персонаж. Открыл повторно: Завулон – одно из колен Израилевых, народ, предавший свою душу тьме. Прекрасно! Вот у нас Гессер и Завулон, два главных начальника противостоящих организаций. Ну а все остальное определил для себя как шпионский роман, происходящий в современном мире. Есть наши – они разведчики, есть их – они шпионы. Поэтому мы болеем за наших, но четко понимаем, что обе стороны порой используют не самые красивые методы. И ночной дозор периодически устраивает провокации с ловушками, и дневной дозор может поступить достаточно благородно. То есть это бондиана в слегка фэнтезийной оболочке.
Константин Орищенко: Считаете ли вы этот книжный цикл своей самой лучшей работой, и нет ли ощущения, что из-за его огромнейшей популярности другие, не менее прекрасные книги, могли остаться за кадром?
Сергей Лукьяненко: Я не считаю его самым лучшим. Он самый известный, самый популярный, самый переведенный, самый прибыльный. Как угодно. Но он не самый лучший. И да, конечно, для многих я являюсь автором «Дозоров», точно так же, как Конан Дойл является для всех автором «Шерлока Холмса», а остальные произведения остаются известны не всем. Это неизбежно, и у каждого писателя есть такой opus magnum, который он сам, может, и не считает своим лучшим произведением, а читатели считают. А то, что он считает своей главной книгой, может, читателя и не затронет вовсе. Это, к сожалению, издержки профессии.
Константин Орищенко: Следующий вопрос будет частично пересекаться с предыдущим. Недавно я задавал во многом похожий вопрос Борису Акунину, интересно и ваше восприятие. Не считаете ли, что цикл «Дозоров», помимо того что стал визитной карточкой вашего творчества, в то же время сделал вас заложником этой книжной серии? Ведь снова и снова, вне зависимости от тех новых книг, которые вы публикуете, вне зависимости от тех ярких идей, которые вы снова и снова придумываете, микса жанров и так далее, читатели требуют от вас завершения этой истории.
Сергей Лукьяненко: Естественно, это так! Опять же вспомню Конан Дойля, который и убивал Шерлока Холмса, и воскрешал по требованию читателей. Кричал, ругался, что это его худшая серия, это не то, чем он гордится, а читателям было наплевать. Читатель говорил: «Давай Холмса!» Так и мне говорят: «Давай Городецкого, мы это хотим!» Тут ничего не поделать, к сожалению. Я помню, что когда писал пятую книгу из этой серии, то я говорил жене: «Думаю, чем закончить? Я нахожусь уже на финале. То ли убить Городецкого, то ли нет». Она на меня смотрит и говорит: «Слушай, зачем его убивать, ведь воскрешать потом придется? Никуда ты не денешься, повторишь судьбу Конан Дойля. Оставь его живым». Я и оставил.
Константин Орищенко: Я был сильно удивлен, но, оказывается, в начале нулевых «Ночной дозор» был третьим по счету фильмом после знаменитой дилогии Балабанова «Брат», и первым фильмом, который, выйдя в середине нулевых, перешел отметку в 1 млн долларов.
Сергей Лукьяненко: Да, он порвал все кассы, оттеснил все боевики, все голливудские фильмы. Именно после него начали активно вкладывать деньги в кино, в российский кинематограф, он изменил весь пейзаж. Изначально его планировали делать телесериалом. Так как это проект Первого канала, планировался сериал из 4 эпизодов. Но когда его начали создавать, Тимур отснял первую сцену, где в Завулона врезается автобус (она такая красивая и эффектная, выглядит на миллион долларов)… А всего-то вкопали в землю железный столб и надели на него манекен в одежде Завулона, и потом разогнали списанный троллейбус. Никаких компьютерных спецэффектов, все натурально. И вот когда Тимур принес эту сцену и показал на Первом канале, все молчат, все прекрасно, выглядит эффектно. Константин Эрнст смотрит и говорит: «Слушайте, а может сделаем киноверсию? Смотрите, это выглядит прекрасно, выглядит годным для кинофильма». То есть тогда это казалось вообще совершеннейшей авантюрой, поскольку в кино на русские фильмы никто не ходил, но люди посчитали, подумали, оценили количество кинотеатров (их тогда было гораздо меньше) и решили рискнуть. Сняли фильм на кинопленку, превратили его из сериала в полный метр, и все получилось.
Константин Орищенко: Причем, как сейчас помню, что когда «Ночной дозор» только вышел в кинопрокат, то очень многие сравнивали его с «Матрицей», которая как раз годом ранее очень гремела. Вас насколько это сравнение веселило? Что есть «Ночной дозор», экранизация которого изначально основывалась на городском фэнтези, а что – «Матрица», которая относится к совершенно другому жанру? Или же, напротив, было приятно, что вашу работу ставят в один ряд с «детищем» сестер Вачовски?
Сергей Лукьяненко: Наверное, тут в сравнении имелся в виду некий культовый статус. Ведь «Матрица» тогда быстро обрела статус культового фильма, и «Дозоры» тоже. В таком плане, наверное, да. А так, «Матрица» – хороший фильм, я люблю первый и второй, а вот четвертый даже не смотрел, который недавно вышел. Как-то даже боюсь к нему прикасаться. Если сравнивать их культовость, тогда да, годится. А так – совершенно разные фильмы.
Константин Орищенко: Возможно, еще сравнивали с «Матрицей» потому, что «Ночной дозор» был одним из первых фильмов, где использовался прием slow motion.
Сергей Лукьяненко: Там он очень хитро использовался. Если я не ошибаюсь, не было возможности сделать полноценное slow motion и как-то исхитрялись! Там огромное количество эффектов сделано, как говорится, «на коленке за 3 рубля», а выглядит так, будто это все нарисовано в 3D-графике. Сцена на мосту, когда в воздухе застревают стрелы, тоже сделана очень хитро, остановившиеся люди реальные. Там много сцен, которые являются не тем, чем кажутся. Этот фильм, можно сказать, был такой большой обманкой, производил впечатление чего-то гораздо более дорогого.
Константин Орищенко: В общем, такое slow motion курильщика.
Сергей Лукьяненко: Здорового человека, наоборот! Потому что курильщика – это когда на компьютере все! А вот по-настоящему замереть и не двигаться – это другое. В общем, там была масса хитрых приемов, много спецэффектов именно из арсенала классической школы спецэффектов. Компьютерной графики как таковой там было не столь много. Ну воронка из ворон, падающая из самолета гайка, еще несколько моментов. Тимур в тот момент был из лучших специалистов, способных делать спецэффекты. Потому что он работал много с рекламой, а в рекламе это все уже появлялось. В кино режиссеры почти не рисковали за это браться, но и возможностей финансовых и чисто технических было не так много. Поэтому очень часто обходились хитрыми путями.
Константин Орищенко: Насколько сильно изменилась ваша жизнь до и после выхода этих экранизаций?
Сергей Лукьяненко: Она, конечно, изменилась сильно. Потому что меня стали узнавать везде, огромное количество интервью, встреч, гигантские тиражи – миллионные. Я не могу сказать, что они до этого были низкие. И до «Дозоров» у меня в год выходило до полумиллиона книг. Но понятно, что после выхода фильма «Дозоры», как горячие пирожки, печатались, и я, наверное, повинен в гибели огромного количества леса, который ушел на эти книжки. «Дозоры» перевели на огромное количество языков, во всех основных странах. Конечно, жизнь изменилась кардинально.
Константин Орищенко: Многие писатели довольно скептически относятся к экранизациям своих книг. Тот же Стивен Кинг, например, в пух и прах разнес «Сияние» Кубрика. Что вам не понравилось в экранизациях «Дозоров»? Были ли такие моменты?
Сергей Лукьяненко: Ну наверное, то, что они все-таки очень сильно отходят от книг, но, с другой стороны, я же сам там работал над сценариями. Я знаю, почему так произошло, понимаю, что это никакой не злой умысел. Иногда это было требование кинематографии, иногда – наша неопытность, которая привела к провису и затягиванию сюжета, то есть иногда не было выхода, кроме как резко поменять мотивацию персонажа и так далее. То, что фильмы отличаются от книг, мне не нравится, но я понимаю, что это было неизбежно. При переводе с одного языка на другой, на язык кинематографии, такое случается.
Константин Орищенко: В начале подкаста вы рассказывали о работе над своим первым рассказом и отдельно сделали акцент на том, что сейчас вы бы все переписали.
Сергей Лукьяненко: Я сейчас бы, наверное, не стал это писать, потому что я смотрел и читал все то, что уже написано. Переписать? Знаете, у меня очень странное к этому отношение. Я считаю, что вещь, которая уже написана, издана много раз, не должна переписываться. Она уже существует, не стоит плодить версии одной и той же книги. Есть, например, книга «Лабиринт отражений». Прекрасная, которая была культовой. Ее читали все компьютерщики, распечатывая на принтерах, а также с экранов. Все хорошо, но если сейчас ее читать, то становится смешно от обилия деталей и характеристик компьютеров которые просто устарели. И мне даже тогда друзья-компьютерщики говорили: «Сережа, не указывай всех этих характеристик, всех этих мегабайт и прочее, потому что скоро будут гигабайты. Ты не представляешь, как сильно все меняется!» Я говорил: «Мне важно создать ощущение здесь и сейчас». Я создал это ощущение, но сейчас книга выглядит явно устаревшей. Я понимаю, что можно поменять небольшое количество текста и она снова будет казаться современной, я могу это сделать. Но не хочу! Это будет, как по живому человеку резать без наркоза.
Константин Орищенко: Но наверняка бывали же такие мысли: перечитывая первые части тех же «Дозоров», хотелось бы взять и что-то сделать по-другому?
Сергей Лукьяненко: Это бывало много раз и не только с «Дозорами», но я стараюсь как-то обойтись иначе. Если со временем я понимаю, что в книге есть какая-то сюжетная ошибка (речь не про банальные опечатки и путаницы, которые правятся при переизданиях), а если есть сюжетная ошибка, которая мне мешает, я стараюсь ее отыграть в следующих книгах. Например, в «Ночном Дозоре» Городецкий говорит о том, существует 3 уровня сумрака, мне на тот момент казалось, что этого хватит. Потом, в последующих романах, я понял, как устроен сумрак, что это структура из семи слоев, закольцованная и так далее. Но что делать, Городецкий же прямо утверждал, что их 3? Ну значит, я вставляю Городецкому мысль: «Когда я был начинающим, неопытным магом, думал, что у сумрака всего 3 слоя, потому что начинающим не говорят всей структуры мироздания». То есть пытаешься как-то обойти эти ситуации. Да, можно влезть и переделать текст. А как те люди, у которых лежат первые издания? У них пойдет расхождение с новой версией. Я же не могу переписать и мгновенно изменить текст во всех существующих книгах.
Константин Орищенко: Да, это было бы как минимум странно. Есть ощущение, что вы еще способны написать произведение, которое могло бы переплюнуть «Дозоры»? По крайней мере, мотивация такая есть?
Сергей Лукьяненко: Во-первых, знаете, писатель, который пишет с какой-то мотивацией – переплюнуть «Дозоры», написать книжку на какую-то премию – мне кажется, заранее начинает проигрывать. Я пишу, мне это интересно. Написал в прошлом году 3 романа и считаю, что этот цикл сильнее, чем «Дозоры». Он глубже, современнее, интереснее. Посмотрим. Пока читатели принимают его очень хорошо. Посмотрим, как будет дальше, сейчас уже готовится его экранизация. Надеюсь, что у него будет хорошая судьба.
О будущих экранизациях
Константин Орищенко: А можете более подробно рассказать о предстоящих экранизациях? Например, я слышал, что планируется сериал по «Квази», правда никаких подробностей вы не разглашали.
Сергей Лукьяненко: Планируется сериал по «Квази», там даже есть некая связь с «Дозорами». Тот же продюсер, который работал над «Дозорами». Роман «Застава» тоже планируется экранизировать. «Застава» и еще два романа были в соавторстве с Михаилом Тыриным и Александром Громовым. Эти три романа должны стать основой сериала.
Есть книга из нового цикла «Семь дней до Мегиддо», там права были куплены еще до выхода книги. То есть их сразу забрали, по первым главам. И есть еще несколько проектов, про которые я пока не могу говорить, иначе мне будет очень неудобно перед людьми, с которыми подписаны договоры. Мне «настучат» по голове, так что не буду.
Есть еще «Осенние визиты» – это сериал, который уже отснят полностью во Владивостоке, отснят путем краудфандинга и совершенно бесплатной работы людей, которые из энтузиазма сделали все очень профессионально и хорошо. Там играют актеры дальневосточных театров – хорошие актеры с «незатертыми» лицами. Там хорошая музыка, удачно адаптированный к нашим дням сценарий. Этот сериал начинался как фан-проект, но сейчас я надеюсь, что он выйдет на одном из сетевых или эфирных каналов.
Константин Орищенко: И, как понимаю, планируется какая-то экранизация «Дозоров»?
Сергей Лукьяненко: Есть разные планы, тут я пока не могу ничего сказать. Это сложный вопрос.
Константин Орищенко: Следующий вопрос будет немного провокационным. Часто вижу в сети множество комментариев в духе: «Последнее, что понравилось у Лукьяненко, – “Черновик”. Автор исписался». При этом вы постоянно экспериментируете, ваши книги хорошо продаются, и чувствуется, что вы развиваетесь как автор. Не задевают ли вас такие комментарии?
Сергей Лукьяненко: Дело в том, что я их слышу уже лет 20-25 и в них меняется только название книжки. Постепенно смещается все вверх и вверх та книга, на которой я исписался. Одни и те же люди пишут, какая плохая последняя книжка у Лукьяненко. Как относиться? Естественно, это неприятно в любом случае. И если писатель принимает такие отзывы всерьез, то ему нужно идти работать куда-нибудь смотрителем маяка на необитаемом острове. Знаете, у меня есть отзывы и письма от людей, которые рассказывают, как мои книги им подарили надежду, спасли от самоубийства, придали сил, подарили любовь и так далее. Есть те, кто читали книжки где-то в бою, под обстрелом, кто читали книжки в тот момент, когда боролись за жизнь с болезнями. Вот это – отзывы, из-за которых пишешь! И когда после этого читаешь отзыв какого-то сетевого анонима, который пишет, что Лукьяненко исписался и он уже не тот, то пожимаешь плечами. Не нравится – не читай! Я же никого не заставляю.
Константин Орищенко: Но не придает ли это какого-то импульса, чтобы назло всем хейтерам написать такую книгу, которая взорвала бы?
Сергей Лукьяненко: Хейтер все равно же никуда не денется. Книга получит премию – он скажет, что премия куплена. Книга будет экранизирована – он скажет, что экранизация – фигня. У книги будет огромный тираж – хейтер скажет, что это государство заплатило за этот тираж. Хейтер не нуждается в реальных доказательствах, в оценке ситуации. Ему надо ненавидеть, вот и все. Диалог тут невозможен.
Константин Орищенко: Мы сегодня вкратце обсуждали «Лабиринт отражений» – книгу, которая стала культовой в Рунете. Я видел очень много комментариев, что читатели хотели бы видеть ее экранизацию. Но насколько это в принципе возможно? Потому что я также наткнулся на такой, довольно любопытный, отзыв, что у российского кинематографа просто не хватило бы бюджета.
Сергей Лукьяненко: Глядите, «Лабиринт» был в свое время куплен Первым каналом вместе с «Ночным Дозором», и практически одновременно шла работа над запуском обоих фильмов. Был готов сценарий, была собрана группа съемочная. Гоша Куценко должен был играть главного героя – Леонида. Но в последнюю минуту продюсеры не дали отмашку на съемку фильма, остались неудовлетворены сценарием, возможностями. Может быть, финансовым запасом, который можно дать на съемку. И по сей день планы на съемки «Лабиринта» остаются. То есть менялись люди, которые должны это снимать, несколько раз проект возобновлялся, и я работал с режиссерами, которые привлекались.
Мы придумывали новые концепции, как это все должно быть: там действительно интересные идеи. Потом все доходило до калькуляции, и тогда становилось понятно, что, для того чтобы сделать достойный фильм, надо 20-25 млн долларов. Тут обычно все тормозило. По-прежнему какие-то планы есть, по-прежнему есть заинтересованные люди, инвесторы, все это продолжает обсуждаться. Другой вопрос в том, что, для того чтоб сделать этот фильм, нужно кардинально переделывать сценарий. Потому что вышло достаточно много фильмов с тех пор про виртуальность. Это и «Матрицы», и «Первому игроку приготовиться», и еще что-то. Тут нужно заново вычленять из «Лабиринта» те основные ценные идеи, которые там были, остались, все переделывать и снимать. Возможно, это будет, потому что на протяжении 25 лет эти планы постоянно остаются.
Константин Орищенко: Но вы бы сами эту экранизацию хотели видеть?
Сергей Лукьяненко: Я хотел бы ее видеть, разумеется. Но, наверное, уже не взялся бы работать над сценарием, потому что требуется кардинально все переделать. По сути, написать новую книгу.
Константин Орищенко: Задумывались ли вы когда-нибудь о том, чтобы связаться с каким-нибудь крупным стриминговым сервисом наподобие того же Netflix? И попробовать продать ему сценарий. Потому что, по сути, ваши книги уже экранизировались на российском телевидении, шумели в отечественном кинопрокате, а вот есть ли желание выйти на мировой уровень?
Сергей Лукьяненко: Это так не делается! Это делается, работы идут. И может, я открою какую-то тайну, но в мире не бывает так, что автор сам приходит на какой-нибудь Netflix и говорит: «Я известный автор хороших книжек! Давайте, снимите кино по моей книжке». Так не делается. У меня есть литературный агент, есть постоянные предложения от тех или иных кинокомпаний, которые уже потом сами выходят на тот же Netflix или на какие-то другие каналы и предлагают: «У нас имеется опционно такой роман, мы хотим снять по нему сериал, если вас это заинтересует, то подписывайте с нами соглашение, мы будем это делать». Это работает так. Автор, который бегает и говорит: «Снимите кино по моей книжке», – этого в мире не происходит нигде.
Константин Орищенко: Но, по крайней мере, желание такое есть?
Сергей Лукьяненко: Ну конечно есть! Потому что какие-то книги на Западе снять наверняка невозможно, потому что они слишком русские, они завязаны на нашей психологии, ориентированы на наш менталитет, на наши комплексы, на наши амбиции. А есть книги, которые можно легко перенести и снять где угодно, хоть в Париже, хоть в Нью-Йорке, потому что они более абстрактные, более общечеловеческие. То, что в Голливуде сидят профессионалы, – это не секрет, они могли бы сделать хорошо. Я понимаю, что при этом часть героев изменит цвет своей кожи, часть – половую ориентацию, кто-то лишится ноги или руки. Как сейчас модно, должно быть разнообразие. Но я заранее смирился с этим, потому что сейчас иначе не происходит в мире.
Константин Орищенко: Насколько сильно ваши внутренние перемены отражаются на сюжете будущих произведений? Вот если рассмотреть на примере книг, которые выходили у вас еще в 90-е, – «Ночного Дозора» или других. Ведь с момента выхода первой части поменялось уже очень и очень многое: Россия пережила дефолт, миллениум, нулевые, десятые – поменялись ли ваши книги?
Сергей Лукьяненко: Там же по книгам все это видно! Если брать все эти «дозорные» книги, то это история страны, показанная через взгляд Антона Городецкого. Начиная с того момента, как он выходит из метро на улицу, застроенную этими гадюшниками и ларечками, где продают паленую водку. Сейчас, наверное, молодой человек, читая это, думает: «Что, такое было? Продавали что ли водку в пузырьках, как минералку? Хы-хы-хы. Вот это да!» Да, действительно, так было. И там, если смотреть, есть привязки специально в каждой книжке, они неявные, но есть привязки к каким-то событиям, и можно четко понять год происходящего. Там видно, как меняется вся страна. Я меняюсь, страна меняется, и меняются происходящие события. Но там это легко потому, что герои живут со мной в одном времени. А вот, например, вернуться к какой-то книжке, написанной 20 лет назад, и написать события, происходящие 20 лет назад, – это очень тяжело было бы. Пришлось бы вспоминать, настраиваться, снова попадать на эту волну.
Константин Орищенко: Кстати, довольно интересный факт: Джордж Мартин долгое время считал современное фэнтези, мягко говоря, не самой качественной литературой. Однако, познакомившись с творчеством двух авторов – Тэда Уильямса и Джека Вэнса, он кардинально поменял свою точку зрения. Было ли у вас что-то подобное?
Сергей Лукьяненко: Я еще в школе, классе в 8-м, взял у одноклассника почитать «Властелина Колец» – было такое издание в советское время первой части трилогии. Причем она была так странно сделана, что было непонятно, что там еще какое-то продолжение будет. Прочитав, я был поражен! Взял ее я с каким-то скепсисом: «Ну какая-то сказка детская. Ну сказка, почитаю – тоже интересно». И, прочитав 2-3 страницы, я провалился внутрь этой истории. Мне ее дали где-то на середине уроков, и, дождавшись конца урока, я сказал: «У меня раскалывается голова, отваливается хвост, крылья ломит. Извините, я заболел,». И убежал домой, чтобы скорее прочитать эту книгу. Я ее быстро прочитал, тут же сел читать заново и прочитал еще раз за один вечер. Наверное, это означает, что она мне понравилась!
Константин Орищенко: Вот и пример того запойного чтения, о котором вы говорили!
Сергей Лукьяненко: Да, да. Это мое отношение к фэнтези резко изменило. До этого я читал несколько вещей в жанре фэнтези, у нас даже в Советском Союзе выпускалось несколько книг, они назывались «Сказочная фантастика», и там были какие-то вещи в фэнтезийном жанре, они смотрелись очень странно, но почему бы и нет? А «Властелин Колец» потряс, и я после этого относился к фэнтези без всякого пренебрежения. Там, конечно, есть масса проходных, дурацких вещей, но и в научной фантастике они есть.
Константин Орищенко: Да и в любом другом жанре, в принципе.
Сергей Лукьяненко: И в любом другом! И детективы, и любовные романы – везде будет полно ерунды.
Константин Орищенко: «Вечный Дозор», или же заключительная история Антона Городецкого – релиз состоится совсем скоро?
Сергей Лукьяненко: Я пишу ее сейчас, пишу параллельно с 4-м романом из цикла «Измененные». У меня сейчас две книги в работе. Она идет, она пишется. Не буду никаких сроков говорить, но она будет. «Вечный Дозор» или «Иной Дозор» – я пока колеблюсь с названием. Может, будет «Иной Дозор» – для завершающей подойдет лучше, наверное.
Константин Орищенко: Можете немного раскрыть карты для наших слушателей и рассказать, чем вообще удивит их эта история? Потому что, как я понял из нескольких ваших интервью, вы планируете поставить жирную точку в истории Антона Городецкого.
Сергей Лукьяненко: Да, это будет жирная точка в истории Городецкого и «Дозоров» вообще. Это будет полное и окончательное завершение всей темы «Дозоров». При этом все кончится хорошо, но, наверное, не для всех. Там будет масса всего странного, но при этом оно абсолютно логичное и вытекает из всего, что рассказывалось в предыдущих книгах. Я туманно так очень скажу, просто в какой-то момент я и не хотел эту книжку писать, но потом вдруг понял, какой это будет неожиданный финал всей истории, и решил, что написать придется.
Константин Орищенко: Вынудили.
Сергей Лукьяненко: Я сам себя вынудил тем, что придумал этот финал. Я специально сделал Городецкого человеком, решил: пусть он им будет и на этом можно все завершить, он прошел свой путь Иного. А потом внезапно понял, что может быть дальше. Но это уже будет реально завершение всего.
Константин Орищенко: Я видел парочку довольно ироничных комментариев в стиле: «Ну вот, завершение же уже было!»
Сергей Лукьяненко: Ну да: «Понятно, очередной “Последний Дозор!”» и так далее. Ну что же, ничего страшного. Это действительно будет последний «Дозор».
Константин Орищенко: В этот раз уже на 100%.
Сергей Лукьяненко: Да, это на 100%. А что там будет, я говорить не стану, иначе это будет неинтересно читать.
Константин Орищенко: Друзья, наберитесь терпения и совсем скоро все увидят это долгожданное завершение.
Сергей Лукьяненко: Надеюсь.
