Каждый из нас с детства знает, что, если у человека случилось горе, ему нужно помочь. Утешить, ободрить, поддержать физически и материально. Казалось бы, все так просто. Но почему, когда мы сталкиваемся лицом к лицу с настоящей бедой, мы словно теряем дар речи, и любые алгоритмы поведения в таких ситуациях просто ломаются о реальные чувства людей.
Мы спешим «достать из кармана» заготовки и банальные фразы: «все будет хорошо», «найдешь себе лучше», «они сейчас на небесах». Но, как известно, «благими намерениями вымощена дорога в ад». Подходя формально к людскому горю, мы, порой, лишь подсознательно хотим избавить себя от негативных эмоций, рождающихся в нас, когда мы находимся рядом со страдающим человеком.
Ну, а как же тогда помочь искренне и по-настоящему, не посыпая солью душевные раны тех, кто нам дорог. Делимся советами опытного психолога МЧС Ларисы Пыжьяновой из книги «Разделяя боль».
Слова, которые ранят
Когда думаешь, как выразить сочувствие человеку, переживающему горе, обычно на ум приходят либо банальности, либо сухие фразы, которые воспринимаются как формальные послания из категории «чтобы что-то сказать». Например, «Такова судьба», «Бог забирает лучших», «Пришло его время», «Надо держаться». Кроме злости и раздражения такие фразы ничего не вызывают.
Одна женщина, у которой трагически погиб сын-подросток, написала в своем блоге:
«У каждого, кто потерял близких, свой список самых ярких „ободряющих“ высказываний от сочувствующих. Теперь у меня такой тоже есть:
1. У меня тоже умер ребенок, и мне было в тысячу раз хуже, чем тебе!
2. Он ушел в лучший мир. Ему там хорошо.
3. У тебя умер сын? А по тебе не скажешь.
4. Как теперь твоя семья, вернее, то, что от нее осталось?
5. Он наверняка занимался оккультными практиками, а это до добра не доводит.
6. Зато у тебя есть другие дети.
7. Вот до чего доводит распущенность!
8. Может быть, тебе собачку завести?
И блистательный совет психиатра: „Вам надо жить ради внука!“ Ну, то есть если нет внука, то жить в общем-то незачем. Такие фразы, брошенные в меня случайно и как бы из лучших побуждений… я даже не знаю, как от них защититься, и уж совсем не готова благодарить за такое сочувствие».
Могу поделиться опытом из своей практики. Я работала с женщиной, у которой в авиакатастрофе погиб муж. Она уже немного пришла в себя, успокоилась, и тут к нам подходит один из привлеченных к работе внешних специалистов. Он был переполнен сочувствием, хотел ее как-то поддержать: «Вы уж так не плачьте, пожалуйста». Она кивает: «Да, да, хорошо». — «Не плачьте! Вы такая молодая, красивая, еще выйдете замуж, у вас еще все будет хорошо!»
Я просто онемела в этот момент. Слова были сказаны вроде бы из наилучших побуждений, но прозвучали чудовищно. Нельзя говорить овдовевшей женщине, что она еще выйдет замуж. Нельзя говорить родителям погибшего ребенка «у вас еще будут дети». Для этих людей сама мысль о другом муже, о другом ребенке может быть равносильна предательству умершего. К тому же никто не знает, что будет дальше.
Как мы можем помочь
Помню, как я растерялась, когда умерла мама. Несмотря на весь свой профессиональный и жизненный опыт, я испытывала горе, страх и совсем не понимала, что же теперь делать. Не знаю, как бы я справилась, если бы не муж, сын, самая близкая подруга, с которой мы дружим уже 36 лет. Она не говорила никаких особенных слов, не совершала героических поступков, она просто все время была рядом — в реанимации, когда врач говорил: «Мы сделали все, что могли…», в морге, куда заходить одной было невыносимо страшно, дома, на кладбище, после похорон.
Очень помогали простые поступки, например, когда школьная подруга пришла с букетом белых хризантем, обняла меня и долго так со мной сидела. Простые слова, когда сосед, очень пожилой человек, говорил: «Ты иди, поспи хоть час, я посижу с твоей мамой, не бойся, я не усну».
Я получала самые простые эсэмэски и звонки от друзей, от коллег: «Мы тебя любим», «Мы очень переживаем за тебя», «Прости, что мы не рядом». Я их читала, рыдала над ними, и мне становилось чуть легче. Искренние слова любви и сочувствия очень помогают пережить горе.
Не надо говорить сухих банальностей, лишь бы что-то сказать. Не знаешь, что сказать, — помолчи или скажи правду: «Я не знаю, что тебе сейчас сказать. Что мне для тебя сделать, чтобы тебе стало лучше? Хочешь, я просто посижу рядом? Мы можем вместе молчать или говорить».
Вспоминаю рассказ молодой женщины, потерявшей мужа. Она отправилась к своему пожилому свекру, чтобы поддержать его, но, приехав, поняла, что разрыдается, если начнет говорить. И они просто молча сидели за столом и пили чай. А когда она встала, чтобы попрощаться, свекор обнял ее и сказал: «Ты уж держись, дочка». И в этих словах звучало столько любви, заботы и тревоги за нее, столько желания помочь и хоть как-то поддержать, что она потом призналась: «На меня как будто благодать спустилась в тот момент. Я поняла, что смогу пережить свое горе».
Бывает, что мужчина советуется: «Я так боюсь, что жена может сойти с ума. Может, нам еще одного ребенка родить?» Я понимаю, что все это из лучших побуждений, но всегда отвечаю так: «У вас случилось, наверное, самое страшное, что может произойти в жизни, — вы потеряли ребенка. Переживите это горе, и потом решите, будут у вас еще дети или нет».
Надо понимать, что горе затрагивает не только эмоциональную область, но и все другие сферы нашей жизни. И часть работы психолога, помимо работы с эмоциями, чувством вины — простройка вместе с горюющим человеком его перспектив, поиск ресурса, за что ему зацепиться, зачем жить дальше.
Мне часто приходилось слышать: «Чем вы можете помочь этим людям? Их можно только обнять и плакать вместе с ними». Но, во-первых, не все хотят, чтобы их обнимали, и, наверное, никто не хочет, чтобы пришедшие на помощь рыдали рядом.
А во-вторых, горюющие люди очень по-разному реагируют — это может быть и агрессия, и истерика, и осуждение. Если такую реакцию не принять, осудить или испугаться — мы не сможем помочь человеку, потому что он не будет нам доверять. Бывает, приходят студенты и говорят: «Покажите нам методы помощи. Зачем вы рассказываете, что такое мышление, память, внимание, стресс? У нас человек об этом спрашивать не будет. Вы научите технике». Но если ты не понимаешь, что происходит с человеком, как ты будешь ему помогать?
Как понять, какая именно нужна помощь, если не знать основ психологии? Нельзя с человеком в горе работать строго по протоколу. Стивен Кови, известный американский лектор и автор книг по психологии управления, пишет:
«Я для себя вывел такую пословицу: сначала стремитесь понять, потом — быть понятым. Предположим, у вас проблемы со зрением, и вы решили обратиться к окулисту за помощью. Наспех выслушав ваши жалобы, тот снимает с себя очки и протягивает их вам со словами:
— Вот, наденьте! Эти очки я ношу уже лет десять, и мне они здорово помогают. Дома у меня есть запасные; берите, носите эти!
Вы надеваете очки, но видите в них еще хуже прежнего.
— Ужасные очки! — восклицаете вы. — Ничего в них не вижу.
— Что такое?! — удивляется окулист. — Мне они великолепно помогают. Попытайтесь еще разок.
— Да я пытаюсь! — отвечаете вы. — Все расплывается!
— Ну, дорогой мой, какой же вы неблагодарный! — возмущается окулист. — И это после всего, что я сделал, чтобы помочь вам!
Каковы шансы, что вы в следующий раз снова обратитесь к тому же окулисту? Насколько я себе представляю, надежды на это мало. Как можно доверять специалисту, который назначает лечение, не поставив диагноз? А часто ли мы сами, общаясь с другими людьми, ставим диагноз перед тем, как дать совет?»
Точно так же в работе психолога на ЧС — за любым поступком, за любой реакцией надо увидеть мотив, попытаться понять, услышать, что человек хочет нам сказать. Это требует серьезной личностной работы и умения отойти от своей позиции: «Я знаю, как правильно»…
