Терри Пратчетт начал писать ещё в школе. В старших классах будущий фантаст получил первый гонорар, на который приобрел печатную машинку. Журналистика надолго стала главной в жизни будущего мастера сарказма, но первые попытки писать что-то большее, чем статьи, Пратчетт предпринял в далёких 1970-х.
Несколько романов научной фантастики придали популярности жанру, но её стоило называть «местечковой». Как и самого Пратчетта широко известным в узких кругах. Несмотря на отсутствующий успех, будущий грандмастер не сдался и продолжил колотить по клавишам. Практически египетский метод «проб и ошибок», равно как эксперименты с жанрами, дали свои плоды намного позже. Но «позже» в этом случае намного лучше, чем «здесь и сейчас».
Кавалер Ордена Британской Империи за вклад в литературу. Рыцарь-бакалавр Британии. Самый читаемый автор Британии 1990-х годов. Общий тираж книг Терри Пратчетта составляет более 80 000 000 экземпляров.
Падение фэнтези перед Анк-Морпорком: почему и из-за чего
Любое течение в культуре чаще всего циклично. Первые восторженные отзывы –> успех последователей –> массовое подражание –> усталость и скатывание в полную ерунду –> забвение и самые преданные последователи. Ярчайшими примерами современной фантастики, востребованной у нас, можно считать Конана-варвара от Роберта Говарда с эпигонами, межавторскую серию «S.T.A.L.K.E.R» или сотни проходных книг нулевых с обязательным набором приключенцев.
Такая же ситуация сложилась в фэнтези, прошедшем к началу 1980-х свою «золотую» эпоху, начавшуюся с «Властелина Колец» и уже добравшуюся до любовных романов Энн Маккефри, облечённых для основательности в чешую «Драконов Перна». Схожая ситуация наблюдается и у нас, здесь и сейчас. ЛитРПГ, последние десять лет вроде бы прочно стоящий на ногах жанр, всё больше клонится в сторону, сдаваясь напору «бояръ-аниме» и попаданцам, спасающим СССР/Российскую Империю/Неведомый мир с гаремами.
Но вернёмся к Терри Пратчетту и Плоскому миру.
К началу 1980-х, как уже говорилось выше, фэнтези превратилось в жанр, считающийся практически дурным тоном для писателей. Этакое зона отчуждения, где находились неудачники и практически графоманы. Причины были простейшими: отсутствие свежих идей, полная выработка спасений очередного Средиземья «новой» командой Избранных, клише и штампованность злодеев и простые сюжеты.
На волне успеха фантастических картин первой половины предпоследнего десятилетия XX века фэнтези смотрелось ещё более блекло. «Звёздные войны», «Бегущий по лезвию», «Терминатор», дилогия «Чужих» и «Безумный Макс» явно выигрывали битву у повзрослевших сказок с мечами и колдунами. Фэнтези смогло противопоставить яростному напору фантастики лишь «Конана-варвара» Милиуса и «Камелот» с «Тёмным кристаллом».
Именно в это время Пратчетт, профессиональный журналист и мало кому известный писатель, решается на эксперимент. И создает Плоский Мир с его Анк-Морпорком. За ним следует Успех. Популярность. Превращение в гранд-мастера. И было с чего.
Маг-недоучка, ученик смерти, бабушка Ягг, Сундук и остальное
Самая первая книга о Плоском Мире, «Цвет волшебства», явила миру новый взгляд на фэнтези. Ироничное, высмеивающее те самые стереотипы создания миров по Профессору, а также штампованных под копирку персонажей, набивших оскомину и вызывающих отторжение.
Маг-недоучка Ринсвинд и турист Двацветок, встретившиеся в трактире Анк-Морпорка, прокатились по миру Диска и читателям как конница Буденного по армии Врангеля: с грохотом, треском и ошеломительным результатом.
Автор, глядя на успех первой книги, подкрутил усы и ринулся закреплять захваченные плацдармы. Сорок один роман, друзья! Ровно столько смог создать один из самых плодовитых авторов нашего времени. Сорок одна книга о мире, покоящемся на Диске, стоящем на трёх слонах и опирающихся на черепаху, несущуюся сквозь Космос.
Он создал галерею совершенно разных персонажей, включающих даже Сундук, охранника, копилку и домашнего любимца Двацветка. Он умудрился превратить Смерть в существо, вызывающее разные эмоции. Он смог заставить собственноручно выдуманную ведьму, Бабушку Ягг, написать поваренную книгу по кулинарии Анк-Морпорка и даже издать ее.
Сейчас сложно удивить российских читателей длинными циклами. Куда сложнее вызывать интерес, не потухающий от книги к книге. Пратчетт смог. Именно середина необъятной серии Плоского Мира сейчас считается признанной классикой и примером для подражания. Почему?
Пратчетт, в первых книгах своего главного цикла, высмеивал жанр и его повторы. Тот же приём, будем честными, взял на вооружение Андрей Белянин, взорвавший российское фэнтези 2000-х. Белянин, явно любящий творчество Терри, уловил главное: смейся над пафосом, издевайся над чрезмерной эпичностью и не забывай делать параллели с нашей реальностью.
И чем дальше, тем больше становилось издёвок над творящимся вокруг, над ложными ценностями, создаваемыми СМИ, хайпом и тягой человечества к раздуванию ерунды до размеров чего-то по-настоящему необходимого. Пратчетт не смущался смеяться над жизнью вокруг. К счастью, не забывая о фантастической составляющей книг.
Вроде бы простой рецепт дался англичанину в шляпе и очках не сразу. Он шёл к нему долго, создав Плоский Мир ещё на самой заре карьеры журналиста, но не забросил, дал настояться, закрепил ёрничеством к трендам своего времени и смог перевести из пародии в постмодернизм, став одним из пионеров «новой волны» фэнтези.
Конец
Жизнь вносит коррективы вне наших желаний. Терри Пратчетт, писатель-«стахановец», ушёл от нас чересчур рано. Ушёл из-за прогрессирующей болезни Альцгеймера и её редкой формы. Но даже уходя, мастер иронии преподнёс своим почитателям последний повод восхититься своим отношением к жизни, черным юмором и несгибаемой волей.
В его Твиттере в течение нескольких дней появлялись короткие сообщения, практически совпавшие по времени с уходом из жизни автора Анк-Морпорка. Последним стало одно слово: «Конец»
