Пожалуй, Энн Пэтчетт можно назвать одной из любимых писательниц Америки — и не только потому, что она является автором чудесных романов и мемуаров. Пэтчетт стала в некотором смысле святой покровительницей читателей и издателей, когда открыла книжный магазин «Парнас» в своем родном Нэшвилле, бросив вызов всесильному Амазону. Ее новый роман — история о потерянном рае с вкраплениями «Золушки», «Маленькой принцессы» и сказки о Гензеле и Гретель.
Мэйв и Дэнни Конрой становятся друг для друга всем после того, как их мать сбегает из дома. Под домом следует понимать особняк 1922 года постройки на окраине Филадельфии, который их отец Сирил, успешный торговец недвижимостью, купил на торгах, чтобы удивить жену в 1946-м, когда Мэйв было пять. Дом был построен голландской парой, сколотившей состояние на торговле сигаретами. Роскошно обставленная гостиная, шесть спален на втором этаже, бальная зала на третьем — все это Голландский дом. Элна, жена Сирила, возненавидит дом с первого взгляда. И когда она сбежит в Индию, чтобы посвятить себя помощи бедным, ее семья почувствует себя «персонажами худшей сказки из возможных».
Андреа, очаровательная вдова на 18 лет моложе Сирила, влюбляется в Голландский дом и вторгается в него с двумя дочерьми. Дети Сирила вызывают у нее значительно меньше теплых чувств. Явление злобной мачехи, в отличие от исчезновения родной матери, знаменует конец детства для Дэнни и Мэйв. Как и в любой сказке, новая жена постепенно подминает под себя отца семейства, и вскоре дети от первого брака изгоняются из дома.
Ненадежный рассказчик
«Голландский дом» написан от первого лица, что довольно-таки необычно для прозы Пэтчетт. Повествование идет от лица Дэнни, героя не самого разговорчивого и проницательного, и заставляет читателя усомниться в правильности выбора: возможно, всезнающий автор представил бы нам более полную картину, дай ему кто-нибудь слово. Дэнни и сам в конце концов понимает, сколь многое ускользнуло от его внимания, включая тот факт, что экономка и кухарка, верой и правдой служившие Конроям долгие годы, на самом деле сестры. «Проблема была в том, что я, оказывается, жил в отрыве от реальности. Я понятия не имел, что происходит даже у нас дома», – признается он.
В своем рассказе Дэнни перескакивает от события к событию, и вот мы уже наблюдаем, как Дэнни учится в медицинской школе, куда он поступил по настоянию Мэйв, и женится на девушке, которая не слишком нравится сестре. Иногда он возвращается в прошлое, чтобы понять, откуда берет корни его нематериальное наследие — скрытность и интерес к торговле недвижимостью, которым заразил его отец.
Потому что «Голландский дом» — это роман в том числе об одержимости недвижимостью. «Единственное, что по-настоящему заботило отца, — его работа: дома, которые он строил, которыми владел, которые сдавал внаем», — пишет Дэнни, что удивительно, без горечи. «Он любил дома, как мальчишки любят собак», — добавляет он позже, и это утверждение можно с успехом применить и к нему самому.
Изменчивость прошлого
А еще это роман о навязчивой ностальгии. Когда бы Дэнии ни вернулся в Пенсильванию с целью повидать Мэйв, брат с сестрой непременно едут к Голландскому дому, чтобы припарковаться напротив и в который раз перебрать в памяти случившееся. «Как ласточки, как лосось, мы были беспомощными пленниками наших миграционных схем. Мы делали вид, что потеряли дом — не мать, не отца», — говорит Дэнни, а позже добавляет: «Мы превратили свое несчастье в божка, поклонялись ему».
Во время одной из поездок к Голландскому дому Дэнни спрашивает сестру: «Как думаешь, прошлое вообще возможно увидеть таким, каким оно на самом деле было?». Мэйв настаивает, что да, но Дэнни возражает: «Но мы наслаиваем настоящее на прошлое, смотрим назад через призму нашего нынешнего опыта, то есть мы сами уже не те, кем когда-то были, мы стали другими, а значит, и прошлое в значительной степени изменилось», — обращая наше внимание на ненадежность всех личных историй — включая ту, что мы читаем.
