21 июня Виктору Робертовичу Цою могло бы исполниться 59 лет. Он погиб тридцать лет назад, но песни группы «Кино» и сольные работы музыканта по-прежнему живы в нашей памяти.
В 2019 автор статьи наслаждался концертом Metallica в «Лужниках». И, наверное, как большинство присутствующих, не сразу понял: что же начинает играть басист Роберт Трухильо, поддерживаемый гитаристом Кирком Хэмметтом. И так же, как и все, несколько мгновений спустя во весь голос пел «Группу крови».
Уже той ночью новости Первого канала радостно рассказывали о кавере, исполненным величайшей метал-группой. Да, «Группа крови» не являлась экспромтом, заученная в меру сил калифорнийцами. Metallica, вводя эту новую концертную «фишку», в каждой стране исполняет определённую песню. Главное здесь другое: эта композиция должна быть всенародно любимой и узнаваемой.
«Группу крови» по праву можно считать именно такой. Откуда взялась эта народная любовь, равно как о попытках разобраться в немеркнущей славе Цоя, попутно уделив немного внимания фактам его жизни, размышляем в сегодняшнем материале.
Человек, которому удалось попасть в «нерв» поколения
«Группа крови – на рукаве
Мой порядковый номер – на рукаве»
На форменной одежде силовиков СССР, как и РФ, группа крови не имелась и не имеется. Нашивки с указанием А(II) Rh- носятся на груди. Группа крови самостоятельно гравировалась на жетонах, вписывалась вместе с личными данными на бумажки для «патронов-смертников» в карманах или, нарушая Устав, «кололась» на плече/груди.
Но само понятие «русский рок» — метафизично, как и слова песни группы «Кино», пережившие её вокалиста и барабанщика. Потому эти строчки пробирают, запоминаются и остаются в голове навсегда. «Кино» – яркий представитель метафизики русского рока, где главным стало слово, умение жонглировать вложенными смыслами и сам контекст, понятный такой странной и мятущейся русской душе.
Виктор Цой делал имя не на эпатаже, каверах западных песен, неизвестных большинству жителей СССР, и не на желании заработать на своей музыке. Если «Машине Времени» или даже Высоцкому легко могли погрозить пальцем за «чёрную» бухгалтерию на концертах, то «Кино» были почти андеграундом, играя на «подпольных» концертах.
Участники коллектива не заигрывали с внешним видом, пусть такое и покажется странным. Они не превращали поклонников в «чёрно-красную» армию, как «Алиса», не использовали косметику и мрачно-пафосный вид, подобно «Наутилусу» первой половины своей популярности. Даже будучи дружным с Андреем «Свином» Пановым из «Автоматических Удовлетворителей» (прим: одной из первых панк-групп СССР), Цой не пытался быть таким же скандально-фриковым.
Он писал тексты будущих песен столь тщательно, как впоследствии вся группа подбирала ноты и риффы. Лаконичные, но имеющие глубокий смысл, понятные и запоминающиеся, эти композиции кажутся вечными. Сейчас, когда во дворах не слышны гитары, сложно поверить, что в девяностые каждая вторая лавка оккупировалась юными компаниями, а их репертуар на четверть состоял из «Кино».
Оставшиеся 75% заполняли «русские-народные-блатные-хороводные», армейские «Ковыляй потихонечку» с «Сбивая чёрным сапогом с травы прозрачную росу», фальшиво перепетой «Ангельской пылью» и Наговицыным. Но 25% принадлежали именно словам Цоя. А это, как ни крути, серьёзно. И именно по этой причине Цой последний герой русской музыки. Ведь сейчас мало кто с ходу вспомнит слова Талькова, Башлачёва или Янки Дягилевой. Зато многие знают, что петь после:
«Песен ещё ненаписанных, сколько?»
Несколько интересных фактов
Виктор Цой поступил в Серовское художественное училище легко и непринуждённо. Его талант ярко проявлялся в резьбе по дереву, а картины даже без классического образования поражали оригинальностью и авторским стилем. Вылетел, к слову, не меньшей лёгкостью. Эвтерпа, муза-покровительница музыки и лирики, оказалась куда привлекательнее.
Будущий фронтмен «Кино» обожал фильмы Брюса Ли и временами сам занимался модными в то время восточными единоборствами. Прямое доказательство любви к экранному образу Ли доступно в фильме, сделавшем Цоя «лучшим актёром 1989 года», согласно опросу журнала «Советский экран». Речь об «Игле» и той самой сцене после титров, где Моро сходится в схватке с почти десятком негодяев. Разве что Цой явно относился к Брюсу с уважением, не пытаясь изображать его боевые звуки.
Виктор Цой никогда не считал себя борцом с режимом. Будучи музыкантом, со всем, творившимся в позднем СССР, предпочитал не конфликтовать в открытую. Цой был честен и открыто рассказывал о том, как «косил» от армии в «дурке» или работал кочегаром в той самой «Камчатке», чтобы не попасть под статью о тунеядстве. Кстати, да: «алюминиевые огурцы на брезентовом поле» вовсе не гимн антимилитаризму времён Холодной войны.
Скорее взгляд совершенно уставшего юноши, принудительно отправленного на колхозные нужды. Несомненно, его нежелание бороться «с системой» легко перечёркивает конспирологическую теорию о преднамеренном убийстве с помощью аварии.
Он был по-настоящему почитаем ещё одним всенародно любимым героем – Сергеем Бодровым-младшим. Возможно, музыку «Кино» не менее обожал и уважал Алексей Балабанов, но Данила Багров слушает в первом «Брате» песни «Наутилуса», а во втором совершает «крестовый поход» практически под «Наше радио». А вот в режиссёрском дебюте Бодрова-младшего, фильме «Сестры», голос Цоя звучит наравне с голосом совсем юной Оксаны Акиншиной, сыгравшей свою первую большую роль.
Виктор Цой мог десятилетиями являться главным рок-н-рольщиком постсоветской России. Популярность, бывшая повсеместной до съёмок «Ассы», после «Иглы» и сотрудничества с Айзеншписом стала всенародной. Музыкант, после концертов порой лежавший пластом, всю свою энергию отправлял в зал, на стадион или прямиком в камеру. Он стал настоящим «последним героем» СССР, взмыв на гребне потрясений, перемен и ожиданий Перестройки.
Если бы был жив?
Интересный вопрос, верно? За тридцать минувших лет случилось многое. Кто-то из кумиров, как Виктор, ушёл безвозвратно, кто-то покинул нас только в философском плане, а кто-то стал совершенно другим.
Стихи Ильи Кормильцева, такие значимые в Перестройку, в девяностых утратили былую актуальность. Лучшей песней первой половины того десятилетия у Бутусова окажется «На берегу этой странной реки», а «Дыхание», в 1995-1996 году игравшая из каждой колонки, будет уже хорошо звучащей конъюнктурой, полной высокодуховной игры слов и почти метафизического наполнения смысла песни.
В смутные времена 1991 русские рокеры поддержат Ельцина, радостно встречая наконец-то пришедшие перемены и надеясь на «плюшки» от власти. Главной возможностью для них станет дозволенность петь без привязки к цензуре. Опираясь на память восьмидесятых, с их жаждой рока во всех проявлениях, мэтры станут надеяться на новые заполненные стадионы. А получат лишь дворцы спорта, ДК и редеющие ряды поклонников, где неофиты набирались уже по инерции.
Макаревич, любящий «Битлз» и готовку, станет бессменным ведущим «Смака». Юрий Юлианович Шевчук, записав «Чёрный пёс Петербург» и откатав концерты, неожиданно снова уйдёт в протест и перестанет петь старую-добрую лирику. Бутусов, совсем разойдясь с Кормильцевым, продержится до «Яблокитая» и уже в нулевом запоёт «Желтоликие монголы пьют карбидовые смолы и поскачут по гробам прямо в город Амстердам», отойдя в сторону от рвущего души «Взгляда с экрана».
Борис Гребенщиков воспарит в сансару, а в его главном хите важнейшей деталью окажется «вол, исполненный очей». В далёкой Сибири Егор Летов больше не напишет песни, сумевшей побороть его же «Всё идёт по плану», но продолжит творить, не дожив до эпохи тотального интернета.
Русский рок, распавшись на разные составляющие, протянет до «Нашего радио» и сможет даже воспрянуть, беря курс на всегда позитивных Шахрина с «Чайфом», умниц, понимающих самое важное: в тяжёлой музыке превыше всего не протестовать и носить косуху, а задавать настроение слушателей. И оно легко может стать даже оранжевым, как троллейбус, и голодным после «бутылки кефира с половиной батона», главное его задать, и тогда вся страна будет радостно орать вслед тебе:
«Аргентина – Ямайка… пять – ноль…»
И почему-то кажется, что Виктору Цою, с одной стороны, было бы очень здорово в условиях современной сцены. Музыка «Кино» не копировала западные группы, легонько переделывая их песни, нет. «Кино» на самом деле являлись творцами, и их песни были оригинальными. Новая Россия дала музыкантам много шансов и многие ими воспользовались. От простейшей покупки гитары Fender, Gibson, Ibanez и до концертов с симфоническими оркестрами.
Но с другой стороны… Сам Цой критически относился к коммерческому аспекту западной музыки. Он не имел чего-то против заработков на популярности, но считал, что петь нужно по желанию, а не только за деньги. Артемий Троицкий, на вопрос о популярности Цоя, однажды сказал:
— Цой был честным.
И это действительно так. Виктор Цой был предельно честным с собой и слушателями. Таким же, как основатель, басист и вокалист «Чёрного Обелиска» Анатолий Крупнов. Первый погиб в аварии в 1990 году. Крупнов, полностью изменив свой взгляд на «свободу» демократии уже к 1994-му, трагически ушёл тремя годами после.
Подводя итог, неизвестно как сложилось бы у «Кино» в целом и у Виктора Цоя в частности, если, например, его «Москвич» просто не завёлся в тот роковой день. История не предполагает сослагательного наклонения, но кое-что мы точно знаем: пусть, как и весь русский рок метафизически, но Виктор Цой на самом деле жив, пока живы его песни и наша память.
